Читать книгу - "Боги, которые играют в игры - Глеб Кащеев"

— А с чего ты взял, что они причина?

— Джон, я когда-нибудь давал тебе повод подумать, что я столь же туп, как и твой помощник? Что такого могли тебе пообещать? Дали немного зеленых за то, чтобы ты не доставал их вопросами, но с чего вдруг такое послушание даже после того, как они уехали? Тебе пообещали хороший кусок по возвращении? Долю? Долю чего? Навешали лапшу про какой-нибудь клад?

Шериф всегда был плохим игроком в покер — вот и тут он вздрогнул, зрачки расширились.

— Угадал, да, Джон? Так вот — это все вранье. Там на дне, радом с нашим берегом — боевая станция, а ты сейчас прикрываешь террористов. Через час — два тут будет полно правительственных агентов, Джон, и остаток дней ты рискуешь провести там, куда все это время мечтал посадить хоть одного преступника. За решеткой.

Шериф уже пришел в себя, затянулся сигарой и выпустил дым мне в лицо.

— Ты все врешь от начала до конца. И ты сейчас просто идешь перехватить ребят, чтобы забрать все себе, парень. Так что очень рекомендую прекратить вешать мне лапшу на уши и посидеть в доме, пока парни не сделают свою работу и не вернутся. А Бобби посторожит тебя пока. И я вот тоже пока погуляю вокруг. Зайду вон к миссис Бартли в дом напротив — она давно приглашала меня на чашку чая…

— Джон, мне жаль, но я не могу.

Шериф положил руку на кобуру. Я всегда был паршивым стрелком и даже если бы у меня было что-то огнестрельное — я бы проиграл Джону, на спор сшибавшему банки из-под колы с тридцати шагов. Мне просто нужно было выйти из дома и дойти до побережья. Любой ценой.

Я вздохнул, посмотрел на его кобуру, понимающе кивнул и медленно повернулся, опустив плечи, чтобы уйти обратно в дом. Вот только разворот мой неожиданно для шерифа завершился вылетевшей снизу-вверх ногой, угодившей ему ровно под подбородок. У меня был только один удар. По правде говоря, мне и с ним то сильно повезло, потом что сколь бы неожиданным не был удар — Джон таки успел вытащить револьвер и даже рефлекторно нажать на курок, когда его ломались его шейные позвонки.

Мне было жаль Бобби, но я никак не видел способа выйти из этой ситуации, оставив его в живых. Я кувырнулся с крыльца, в падении подобрав оброненный шерифом револьвер, и буквально кожей ощутил ветерок от промчавшегося мимо заряда дроби. С реакцией у помощника шерифа тоже было все в порядке. Сколько он раздумывал, прежде чем нажать курок? Долю секунды, наверное. А ведь я когда-то учил этого мальчишку плавать.

Пока разум еще колебался, тело, не позабывшее рефлексов вложенных годами тренировок, все сделало само — распласталось на земле и выпустило три пули в несчастного юношу. Слава богу, что мои глаза плохо видели на воздухе, поэтому с меткостью на суше у меня всегда были проблемы. Из трех пуль попали только две — в колено и в плечо. Лучше не придумаешь. Тот, кто хоть раз ощущал, что значит раздробленное пулей колено, прекрасно понимает, что после этого, на протяжении всего времени до потери сознания от болевого шока, человек чувствует только безграничную, заполнившую весь мир вокруг боль. Бобби выпустил из рук дробовик и катаясь по земле выл так, что было слышно, пожалуй, даже на окраине города. Я прошел мимо него, по резко опустевшей улице, чувствуя, как из-за занавесок на окнах мне в спину смотрят десятки изумленных глаз. Но мне уже было все равно — в этот дом я уже не вернусь. Я шел к морю.

Спустя полтора часа я сидел на камнях над водой и смотрел на горизонт. Солнце сползло за горы и с моря надвигалась тьма. Волны шлепались о камни и шептали. Ее шепот всегда начинался в шелесте волн. Еще час-два и он начнет звучать в голове… Хотя не начнет. Я же и так иду к ней.

Я обернулся и взглянул на двух офицеров позади. Махнул им рукой в нашем жесте — морских волков. Один из них ответил. Хотя бы знал. Когда-то этот жест был легендой.

Я взял с камня Узик и гарпун и нырнул во тьму. Нетком — моя последняя нить, связывающая меня с берегом, остался лежать на граните — даже такую простую электронику я не рискну взять с собой. Легкие обожгло давно забытой болью. Ничего — два вздоха соленой водой и подлегочная железа начнет гнать кислород в кровь. Я расправляю крылья-плавники, и лечу вниз, в бездну.

Хороший костюм, быстрый, легкий. Его доставили на вертолете. Странно, что такие костюмы еще делают — наверное, для любителей аквалангистов, ибо морской спецназ сейчас пользуется водометами. Люди слишком положились на технику и слишком быстро отреклись от тех, кто рисковал здоровьем и жизнь, переделывая себя в совершенного монстра. В моем случае — в морского хищника. Кас — Касатка, морской волк, хотя по очертаниям я сейчас более всего напоминал гигантскую манту, скользящую над стремительно уходящим вниз дном.

Несмотря на точные координаты Берты, я плыл не самым прямым путем, а шел по следам моих предшественников. Это только сухопутные малоопытные вояки считают, что в море нет следов, а самый лучший путь до цели — это прямая. Наверное, в море я был следопытом не хуже какого-нибудь старого индейца в прериях — я видел и чуял где проплыли те двое. Словно чувствовал запах, оставленный гидролизником. Как может почувствовать себя частью большого организма моря тот, кто скрылся от воды за сложной электронной маской? Он шумит как паровоз, он не чувствует вкус и запах воды, не может бесшумной тенью скользить в темноте, различая при этом не только то что выхватывает луч фонарика, а всю окружающую живность разом — и даже все мелкие ракушки на дне.

Двое чужаков, видимо, знали о местонахождении базы только примерно. Они долго рыскали по дну, прежде чем нашли вход — это тоже было прекрасно написано следами в воде. На дорогу к базе они потратили три часа. У меня ушло тридцать минут, чтобы дойти до той черты, где я ощутил физическое присутствие большой угрозы. Именно так действовала активная система защиты Берты, отпугивая, на всякий случай, всю морскую мелкую живность.

Мне сегодня однозначно везло, ибо в темноте, помимо смутных очертаний станции я различил луч фонарика. Кто-то из двоих вышел под воду и что-то отвинчивал снаружи платформы. Ознакомится с чертежами станции я успел только в общих чертах — зачем именно здоровяку понадобилось отвинчивать какую-то панель, я не знал, но это не имело никакого значения. Я не знал где находится второй — внутри станции или тоже снаружи, в зоне внутренней безопасности, где гидролизник уже не распознавался системой защиты как чужой. Тем более я не знал, как среагирует на выстрел Узика система защиты Берты, поэтому просто тихо подплыл сзади к булькающему уплывающим ввысь воздухом спецназовцу и одним быстрым движением снял с него гидролизник. Реакция у него была отменная — если бы я не выкинул аппарат дыхания в сторону, а он не хватался бы за мою руку и не нырял за ним, в надежде вернуть маску, вместо того, чтобы свернуть мне шею, а затем уже решать проблему с воздухом, то, возможно, весь исход этой истории был бы менее веселым. Все-таки я переоценил возможности старика перед тренированным бойцом в расцвете сил. Однако, инстинкт, паникующий перед невозможностью вдохнуть — один из самых сильных в человеке. Схватившись за мою руку, бывший майор лишь стянул с нее крыло костюма и я, спустя мгновение, смог спокойно достать нож, а когда он ринулся вслед за падающей в бездну маской, я всадил ему лезвие в основание черепа.